|
Туман остановился за хутором и пасется на отаве: это у нас так называют травы, отрастающие после сеноуборки. Красивое слово – отава, а какое замечательное сено получается из нее: мягкое, запашистое, без жестких стеблей, с сохранившейся листвой и цветами! Для коров, нетелей – это лучший корм в зимнюю пору. Сейчас, правда, к нашему стаду, на подворьях становится все меньше и меньше такой живности. Разучились казаки хозяйновать, пошли у баб на поводу по наименьшему сопротивлению – держат козочку с козлятами. Пискливые, плаксивые они, зато молочко детишкам есть да и сена мало требуется.
А вот кроликов становится на подворьях хуторян все больше и больше.
– Для лодырей эту птицу Бог создав, – говорит дед Иван (он почему-то так нравится и понятнее для него). Не дай ей сутки-двое жратвы, она мовчить, хиба начинае клетки грысты, ито, если они деревьяни. А если железни, то тут хозяину на руку…
И дед Иван рассказывает притчу про одного хуторянина, который за спором морил голодом кроликов, изучал, сколько же могут прожить без кормов. И выспорил бутылку водки: целую неделю жили братцы-кролики без воды, без травы, а к вечеру…
Коньки откынулы, – заключил дед Иван и укрыл того лодыря-хозяина тким отборным матом, что ни пером описать, ни в сказке сказать. – Его щастя, то вин в той предсмертный час нэ пидийшов блызько до клетки. То б через жализну клетку добралысь бы братцы-кролики до ёго пьяной морды. – И закончил, плюнув, крепким словцом…
Конечно, тот страшный урок пошел на пользу хуторянам, а бабы раз и навсегда взяли этот участок животноводства под свой строгий контроль. Чуть что и дают детишкам задание:
- А ну-ка, Ваня, Маня, за вербою, за травою кролям. Та побильше, шоб и на ничь хватыло…
|
Версия для печати
