|
В годы войны с гитлеровской Германией Сочи из всесоюзной здравницы превратили во всесоюзный госпиталь. На крупнейшей в стране госпитальной базе из раненых героев фронта было возвращено в строй 500 тысяч закаленных в боях солдат и офицеров.
Вот что рассказывала о тех днях старейший врач старейшего санатория "Кавказская Ривьера" Гайша Гадиатовна Гадольшина.
В начале войны санаторий стал госпиталем № 3206. В отделении было 190 коек. Много раненых солдат и офицеров прошло через руки врачей. Большинство их, конечно, забыто.
Но вот политрука Танцуру Гайша Гадиатовна не могла забыть. Он был как живой перед её глазами.
После очередного обхода пришла в кабинет невеселая: состояние Танцуры ей не нравилось. Врачи и сестры молчали. Ему было 26 лет, родом из города Умани, был ранен в позвоночник. Осколок снаряда повредил спинной мозг. Когда его доставили в госпиталь, то у него двигались только голова и руки. Нижняя часть тела до пояса был поражена.
При первом его осмотре было ясно, что трагическую развязку предотвратить будет трудно. Лучше всех знал это сам Танцура. Но в отличие от других раненых, он не стонал, не ныл, не жаловался, вёл себя как будто с ним ничего не произошло. Когда его внесли из операционной в палату, он попросил свежую газету.
– Люблю читать, – сказал он.
Когда принесли лекарство, он спросил у сестрички:
– А где радио? Что за жизнь без музыки, я без украинских песен не выживу! Если радио не дадите, сам петь буду.
Пуще всего любил Танцура шутки. Спешил жить и ни одного мгновения жизни не хотел отдавать своему недугу. Он служил для всех примером веры в Победу.
Танцура олицетворял жизнь. И понятие смерти не вязалось с его именем. Как-то Гайша Гадиатовна сказала сестрам:
– Надо узнать, только осторожно, нет ли у него каких-либо просьб и личных пожеланий и постараться выполнить их. Пусть Анна Николаевна поговорит, её он больше уважает. Говорит же он, что она на его жену похожа.
И пошла к нему Анна Николаевна. Слушал, слушал, улыбался он и говорит:
– Эх, сестричка, есть у меня одно желание, да не хочется лишними хлопотами вас донимать! Без моих капризов дел у вас по горло.
Тут она пристала: скажи, да скажи. Сначала не хотел говорить, а потом решился. Она думала – что-то серьезное, а он закрыл глаза и ответил:
– Перед смертью моей, сестричка, я бы хотел скушать тарелку настоящего украинского борща. Такого, какой до войны жинка в Умани варила.
Приподнял брови и сказал:
– Вы знаете, как она его варила?
Сварить украинский борщ оказалось нелегко. В городе не хватало продовольствия, в продскладах не нашлось и половины того, что требовалось для украинского борща по рецепту Танцуры. Население жило впроголодь.
Между тем, об украинском борще думали, им жили все в госпитале. В конце концов, он стал своего рода проверкой сил и способностей. Неужели мы не сварим такой борщ, грош нам цена, если мы не сварим.
– Есть у меня дома, – сказала пожилая санитарка, – две головки чеснока. Одну берегу для детей, а одну отдам.
Через минуту лежал на столе чеснок. Это смутило всех. У другой – морковинка. Врач предложила два корня буряка.
Так собрали всё, что для борща нужно. Недоставало только душистого и горького перца.
Надо достать, неискушенный человек, может быть, и не заметит, а такой знаток, как Танцура, сразу скажет:
– Нет, не то!
Так сказала Гайша Гадиатовна:
– Начинайте варить, а перец я попробую разыскать сама.
Весть о десятке горошинок душистого и стручке горького, доставленных Гайшой Гадиатовной, была встречена личным составом госпиталя как сообщение о крупной победе на фронте. Полную чашу радости этой победы люди испытали, когда уже все позабывшему Танцуре предложили желаемого борща.
– Украинский борщ! – с изумлением прошептал он, и бледное лицо его заулыбалось, карие глаза заблестели. – А ну, давай пробу сниму!
Он съел одну, потом другую ложку пахучей, приятной на вид жижицы, темно-красной, посыпанной мелко нарезанной зеленью.
– Вот это да! – воскликнул он. – Такого и жинка, на что была мастерица, и то не подавала!
Его глаза наполнились слезами благодарности. Опорожнив с помощью сестры тарелку, растроганный политрук деловито вытер ладонью губы, улыбнулся и с гордостью заключил:
– Ну, можно ли сломить, поставить на колени людей, сваривших такой борщ!
В.К.ТЫЧКОВА, пенсионерка.
ст.Чепигинская.
|
Версия для печати
