|
В прошлом году в майские дни мы с мужем побывали на хуторе, где прошло наше детство. Подошли к памятнику освободителям хутора и жителям, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Среди погибших, чьи фамилии и имена были высечены на обелиске у вечного огня, были и наши сверстники, одноклассники, с которыми мы росли и учились. В тот далёкий 1941 год на фронт ушло немало парней. 17-летним пареньком ушел и мой муж. Много перенёс и пережил на войне, был дважды ранен, но вернулся живой.
Мы молча постояли у обелиска, положили цветы и тихо пошли на хуторское кладбище, которое находилось рядом. Обходя могилки родных и знакомых, я вдруг остановилась. Что-то знакомое несмело взглянуло на меня с фотографии.
У меня ёкнуло в груди. Подошла ближе, вгляделась и узнала Раю Шкуркину – школьную подружку, погибшую в дни отступления немцев с Кубани в феврале 1943 года. Я сразу вспомнила тот февральский вечер, когда Раю с тётей Варей привезли мёртвыми из Гречаной Балки. Весть об этом быстро облетела хутор. Что произошло, рассказала Вера – младшая сестра Раи.
Двумя днями раньше Рая пошла в Гречаную Балку к тёте Варе. Домик её находился в самом конце селения. С утра со стороны Роговской через Гречаную Балку двинулись немецкие войска. Танки, танкетки, солдаты на мотоциклах и на машинах. Они заезжали во дворы, располагаясь, хозяйничали в них. Во дворе у тёти Вари тоже было полно немцев, стояли машины. Испуганная появлением немцев, хозяйничавших во дворах, в домах, Рая жалась к тёте Варе.
Один из немцев, видимо, старший среди находившихся в доме, чаще других заставлял Раю прислуживать им, грубо пощипывая и нагло рассматривая её.
Вечером зашла к ним соседка, принесла сковородку. Рая украдкой, с отчаянием в голосе жаловалась: на ночь они боятся оставаться здесь. "Что делать? Что делать?" – повторяла она всё время. Что случилось у них ночью, никто не знает.
Немцы покинули хутор утром, а часов в одиннадцать Раю и тётю Варю нашли за хутором в большом разрушенном коровнике мёртвыми. Они были раздеты, растерзаны. Мы, потрясенные хуторяне, молча стояли вокруг них, горестно всматривались в безжизненные лица.
К вечеру хутор наполнился гулом немецких машин. Они становились к стенам хат, заезжали во дворы. Солдаты набирали охапки сена, соломы, камыша и тащили к машинам, маскируя их. Мы с Леной юркнули к себе во двор. Ночь проходила тревожно. Немцы долго колготились. Наконец за полночь всё утихло и мы уснули.
Проснулись мы от страшного взрыва, хата на миг осветилась, задрожала, посыпались стёкла. Послышалась беспорядочная стрельба из пулемёта. Немцы, одеваясь на ходу, выбегали из комнаты. Мама торопливо одела нас и мы выбежали во двор. В конце двора горела большая машина или танк, освещая вокруг себя двор и часть улицы. Чуть дальше стояла огромная машина, вокруг неё суетились немцы. Раздавалась стрельба, треск, свист пуль. Дернув за руку сестрёнку, я бросилась догонять Лену. Вдруг рядом, будто над головой, раздался оглушительный взрыв. Я упала, придавив собой заплаканную сестрёнку. Осторожно подняв голову, я увидела большое зарево пожара. Громкое русское "Ура!" потрясло предутренний рассвет.
Падая, приседая, мы продолжали бежать. Наконец, дёрнув засов подвала, мы скатились по ступенькам вниз и опустились на солому. Прислонившись к стене, Лена дала волю слезам. В той части хутора, где полыхал огонь, находилась и хата Лены, в которой оставалась её старшая сестра и больной старик-отец. Я успокаивала подругу как могла.
Потом мы узнали, что ночью со стороны балки на спящих в хуторе немцев напал отряд советских смельчаков, которых привёл наш хуторянин Николай Мирный. Много перестреляли они сонных немцев, много сожженной техники оставалось ещё долго у нас в хуторе. Но много и наших смельчаков погибло. Немцы весь край хутора зажгли, боясь, что там прячутся партизаны.
С наступлением дня всё стихло. Догорали хаты да кучи коровьего кирпича. Над хутором поднимался дым и пахло гарью. Не было видно никого. Мы решили перебежать к крайней хатёнке, где жила Толочек Клавдия. Немцы то исчезали, то вновь возвращались в хутор, стреляя в сторону балки, высматривая в бинокль, и опять уезжали в сторону станицы Новониколаевской.
И вдруг хутор наполнился шумом въезжающих машин, подвод, весёлым родным русским говором. То входили в хутор передовые части нашей родной армии. А утром следующего дня жители вместе с бойцами хоронили разведчиков, погибших за наш хутор. В этот же день мы хоронили и Раю с тётей Варей, а также тех, кто был убит во время боя, среди них была и мать моей подруги Нины Сердюковой, сама Нина была ранена и направлена в госпиталь.
… Вот такие грустные воспоминания вдруг всплыли в моей поседевшей голове.
М.Л.МОЩЕНСКАЯ.
г.Краснодар.
|
Версия для печати
