|
Война есть война: свистят пули, рвутся снаряды, повсюду опасность для жизни…
В июне 1944 года я получил звание сержанта и был назначен командиром стрелкового отделения, укомплектованного ещё не обстрелянными солдатами, в 50-й гвардейский стрелковый полк 15-й гвардейской стрелковой дивизии.
Вышли на Вислу. Передовые дивизии с боем уже форсировали ее и закрепились, а мы их сменили. Это был Сандомирский плацдарм.
Перед занятием обороны мне во взвод дали пополнение - 3-х солдат из сел Западной Украины. Самому молодому, Кравцу, 18 лет. В жизни ещё ничего не видел. Его определили вторым номером к пулеметчику Цыганкову. Два других - Менюк и Салабай - постарше.
В один тихий сентябрьский вечер, когда уже темнело, из полосы перед траншеей начало доноситься какое-то потрескивание. Немцы? Все изготовились в своих окопах-ячейках. Один солдат по слуху навел карабин и выстрелил. И вдруг оттуда перепуганный крик Салабая:
- Смирно!
Оказалось: он, не предупредив, полез туда собирать урожай бобов. Слава Богу, что пуля прошла мимо.
Шли однообразные неделя за неделей, месяц за месяцем. Начались дожди. Становилось холодно. На одну ночь оставил в блиндаже Салабая, а остальные, как всегда, по траншее. На рассвете я пошел проверить, как там Салабай. Он встретил меня и радостно докладывает:
- Товарищ сержант! Я достав патикi топить!
Что это за "патики"? Идем к блиндажу. Мне дурно стало. Перед блиндажом по краю бруствера рядочком разложены штук 12-14 кирпичей тола из противотанковых мин, рядом, тоже рядочком, взрыватели к ним. Ничего не соображая в минном деле, в темноте Салабай ходил на минное поле, тащил мину к блиндажу, на ощупь разбирал. И чудо, что его не разнесло: хоронить нечего было бы.
Срочно сообщил, чтобы прислали саперов. Убрали эти "патики", а по-салабаевски – дрова.
Так по своему недомыслию Салабай нарывался на смерть. Не только на свою.
Был конец ноября. Сильно походало, лили дожди. В середине дня из-за балки донесся крик:
- Чуйко, к командиру взвода!
Пошел. Но траншея в балке и канава затоплены водой. Решил добираться короткими перебежками. Только пробежал шагов 5-6, как у лба тюкнуло, да так близко, что я почувствовал пулю кожей, как бы удар воздухом. Пришлось на ходу плюхнуться в ледяную воду. Промазал снайпер: дал лишнее ничтожно малое упреждение.
Но всем было хорошо: моя мама не получила похоронку - не пришлось плакать. Я живой и тоже радость: теперь можно будет праздновать еще один день рождения. Ледяная вода - чудесно. Это же закаливание, как из бани - в речку. Полезно для здоровья. Поэтому на фронте я ни разу не простудился, хоть и приходилось спать в снегу. А потом, уже в старости, я обливался холодной водой и летом, и зимой: набираешь ведро, поднимаешь над головой и медленно выливаешь сверху на голову. Дух захватывает, но как бодро себя чувствуешь! Мне уже 85, а я только 4 года назад прекратил обливания. Да и не помню, чтобы солдаты простуживались. Тянет поспать на привале - в снег. Мягко и полезно. Немец-снайпер тоже был доволен: поставил в блокнотике крестик – ступенька к очередной награде.
В январе в тылу стало чувствоваться какое-то оживление. В ночь на 12 января нас перевели на другой участок обороны. Мы узнали, что готовится прорыв немецких укреплений. К утру к нам с тыла подошел танк Т-34. Нам сообщили, чтобы во время наступления мы следовали за ним. На рассеете взвилась ракета и началась артподготовка. Взревели 330 стволов. Били пушки, минометы, Катюши, Андрюши. Над немецкой обороной встала сплошная стена огня и дыма. Особенно страшны были взрывы реактивных снарядов (PC). Высоко вверх методично один за другим поднимались огненно-красные столбы. Это был настоящий ад. Мы подготовились к наступлению, вылезли из траншеи за бруствер. Мыслей о том, что со стороны того ада кто-то сможет стрелять не было. Но вдруг над головой вжикнул снаряд. Это доли секунды. Ничего не успеешь сделать. Если он воет вверху - это не твой. Достанется комy-то. Взрыв. Осколок влепил сзади в мою каску. В голове загудело - но целая. Потекло из уха. На каске глубокая вмятина - плашмя в неё влезал мой большой палец. Сработала где-то дальнобойная. Спасибо каске. Не будь ее ...
Но как хорошо. Голова гудеть перестанет. Ухо заживет. Теперь у меня ещё один праздник - третий день рождения. Каску только жалко.
Взлетела ракета. Танк пошел малым ходом. Вперед! Бежим цепью за танком. С ходу поливаем огнем все, что впереди. Смотрю - Цыганков ведет огонь, а его 2-й номер Кравец с дисками на плече бежит за ним сзади. И плачет навзрыд, не видит ничего. Что скажешь. Он же еще с детского возраста не вырос. Хоть жив остался.
Добежали до линии обороны. Танк рванул вперед. Нужно пройти дальше, пока противник не укрепился на новой линии. Перепрыгивая траншеи цепь движется вперед. Идем напрямую по полям, на запад.
Короткие передышки ночью, а с рассветом снова вперед! И так с неделю. Чисел не знали. Лишь одно неожиданное происшествие было. Поздно ночью дошли до какого-то маленького села, остановились в пустых хатах. Спим на полу. Под голову я подложил полено. Близко к утру поднялась стрельба. Выскакиваем на улицу. Выстрелов больше нет. Оказалось, в следующем доме спали немцы. Видно их часовой уснул, а к утру проснулся и наши часовые обнаружили его, открыли огонь. Пока мы выбежали - они уже с немцами покончили.
Между городами Ченстоховом и Люблинцем поздно вечером нам сообщили, что скоро выйдем к селу, где остановимся на отдых. Ночь темная, мороз, лежит снег. Тихо. Впереди, метрах в тридцати, я неясно увидел какое-то небольшое строение. Вдруг от него вверх взвилась осветительная ракета. Цепь залегла и тут же у строения заработал пулемет. Я вжался лицом в снег. Длинная очередь вошла мне под лицо. В лицо бил снег. И лишь последняя пуля, когда противник отпустил спусковой крючок и ствол дернулся, попала мне в левое бедро с наружной стороны. Ощущение было такое, будто меня посунуло назад.
Нас отвели с передовой. Я попал в медсанбат. Думаю, что эта очередь досталась именно мне не случайно. Раньше у меня была обычная серая солдатская шинель. Она была уже сильно потертая, с шестью рваными дырками от осколков. Осенью мне ее заменили на новую шинель из темно-зеленого английского сукна. Прекрасная мишень на белом снегу на фоне серых солдатских. Очевидно, враг принял меня за офицера. Но возьми он хоть на градус выше - прошил бы меня от темени до пяток. Повезло. Тяжеловатый, но еще один - четвертый день рождения. Даты его долго не знал. Но как-то недавно пролистывал красноармейскую книжку и увидел запись: "ППШ сдал 20 января". Стало ясно: "крестили" меня 19 января - на Крещение.
По Германии наш медсанбат двигался вслед за фронтом и так дошел почти до Эльбы, где-то в районе Торгау. 9 мая был теплый солнечный тихий день. Мы были в кузове машины и вдруг услышали крик:
- Кончилась война, Победа!
Какое было ликование - нужно было только видеть и слышать.
Пётр Иванович ЧУЙКО.
г.Апшеронск.
|
Версия для печати
